Веселая отрывок из сказки карла чапека. Собачья сказка

К. ЧАПЕК
СКАЗКА ОБ УЧТИВОМ РАЗБОЙНИКЕ
Инсценировке С. Богомазова
Музыка М. Мееровича

Действующие лица и исполнители:

Рассказчик - Е. Весник
Старый Мерзавио - В. Раутбарт
Юный Мерзавио - И. Потоцкая и О. Табаков
Винцек - Ю. Пузырев
Доминнк - С. Мартинсон
Купец - Г. Вицин
Суконщик - С. Яковлев
Возница - С. Цейц
Старуха - Е. Понсова

Режиссер H. Киселева

Чешский писатель Карел Чапек - автор девяти сказок и веселых историй. Чудес в этих сказках немало. И все эта чудеса происходят с людьми совсем обыкновенными - с бродягами и докторами, почтальонами и шоферами, дровосеками и мельниками.
Карел Чапек родился в маленьком чешском городке Мале Сватоновице в 1890 году. Отец его был врачом, и семья жила обеспеченно. Богатые надменные буржуа иногда приглашали семью Чапеков в свои хмурые особняки, и маленький Карел с удивлением замечал, как непохожа жизнь этих людей - богатых владельцев фабрик и рудников - на жизнь тех, кто работал на них. Любознательный мальчик
часто ходил вместе с отцом в мрачные сырые бараки рабочих. Карелу куда приятнее было играть с детьми этих людей, чем чинно сидеть среди высокомерных, надутых вельмож.-
Счастливым даром детства называл Карел Чапек свою бабушку Хелену Новотну. Это от нее он услышал впервые множество прекрасных сказаний и легенд своего народа.

Она рассказывала ему о водяных, которые приманивают неосторожных путников цветными ленточками, о русалках - сказочных красавицах, танцующих на росистых лугах, о вещих старухах, о грозных разбойниках...
Прошли годы, и мальчик стал писателем. Но он не забыл своих старых знакомых - домовых и разбойников - и написал про них сказки.
Сказка Карела Чапека «Об учтивом разбойнике» начинается словами: «Это было давным-давно...» Но не так уж давно это было и совсем не в тридесятом царстве, а всего лишь в старой Чехии, когда страной правили австро-венгерские монархи.
Молодой Мерзавио, сын разбойника, был отдан по при¬хоти отца на воспитание в монастырь, где отцы-настоятели должны были обучить мальчика вежливо кланяться и про¬износить всякие приятные речи на французском и немецком языках. Ты, пожалуйста, не удивляйся, что старый разбойник отдал своего сына в монастырь. В то время дети многих знатных людей обучались наукам в монастырях.
Старый разбойник Мерзавио хотел оставить своему сыну большое наследство, рассчитывая, что богатство и хорошее воспитание обеспечат юному Мерзавио жизнь более приятную, чем у него. Но дела грозного Мерзавио пошли плохо, он заболел и умер. Молодому Мерзавио пришлось покинуть монастырь и принять дело отца.
Бедный и беспомощный наследник! В своей бархатной курточке он был похож скорее на принца, чем на разбойника. Не было у него грубого голоса, да и желания обкра¬дывать тоже не было, и никто его не боялся. Много неприятных упреков пришлось выслушать ему от бывших товарищей отца за свою нерадивость. И вскоре они покинули вежливого разбойника, ведь приятными манерами сыт не будешь.
Неизвестно, как сложилась бы судьба неудачливого разбойника, если бы не его бывший настоятель. Ведь это он устроил Мерзавио на государственную службу, на место сборщика налогов. Работа эта оказалась похуже всякой разбойничьей. Мерзавио сидел в будке на большой дороге и брал плату за проезд по мосту. На этом месте он просидел много лет и напрочь забыл все свои приятные манеры. И однажды, когда по этому мосту проезжал его бывший настоятель, Мерзавио, ставший уже истинным мерзавцем, грубо обругал старика. Признав же своего воспитателя, Мерзавио прорычал: «А где ты видел вежливых судей или сборщиков налогов?»
Видно, в стране, где правят монархи, вежливые люди не могут долго продержаться на государственной службе, не будь у них таких помощников, как грубость и жесто¬кость...
Когда ты подрастешь, то непременно прочитай замечательные книги большого чешского писателя Карела Чапе¬ка - романы, повести, пьесы, написанные им для взрослых.

Предисловие Галины Заходер

К пятидесятилетию выхода сказок и веселых историй Карела Чапека
в переводе Бориса Заходера. (1957-2007)

Сказки эти написаны веселым и очень добрым человеком, замечательным чешским писателем Карелом Чапеком, а перевел их для вас замечательный и веселый писатель Борис Заходер ровно пятьдесят лет назад.
Случаются такие удачи в литературе, когда один писатель напишет хорошую книгу, а другой писатель, в совершенно другой стране, вдруг прочитает ее, да и расскажет на своем языке, да так расскажет, что вы словно бы сами побываете в этих удивительных местах. Думается, что произошло именно такое чудо, когда Заходер нашел в сказках Чапека много того, что свойственно ему самому и тогда слились воедино лукавые, изящные и необыкновенно легкие и тонкие интонации Чапека и Заходера.
Слышала (очень - очень давно) от Бориса Заходера рассказ о том, как один человек из страны Карела Чапека, спросил его:
- Скажите, откуда вы так хорошо знаете Крконошский край? Вы что, бывали там?
Знаю, что Борис Владимирович не бывал в Крконошах, но какой ответ он дал на первый вопрос – не помню.
Может быть, так ответил?
- Надо хорошо владеть тайнами родного языка и с уважением относиться к культуре и самобытности другой страны. И, прежде всего - к ее языку: через него многое можно узнать о стране!
Именно самобытность родного края вбирал в себя с раннего детства Карел. Она, дала ему ключ к познанию различных ремесел, способствовала развитию воображения, а любовь семьи сделала его сердце добрым и сострадательным.
Карел Чапек родился в одном из городков, хуторов или селеньиц, разбросанных среди гор Крконоши, имеющим трудно произносимое название Подкрконошье.
От бабушки Карел впитывал мир сказок и научился отыскивать в повседневной речи простые сочные словечки, играть словами как жонглер мячиком. Любознательный малыш убегал из дома, чтобы понаблюдать, как кузнец раздувает мехами огонь, калит железо и как, рассыпая искры, мягкое железо поддается молоту. Бежал к колеснику посмотреть как натягивают шины на колеса. Мог отнести сапожнику разбитые ботинки и сидеть рядом с ним, наблюдая за его работой. Или подолгу стоять, перегнувшись у фонтана и смотреть, как рябит вода от удара его прутика. Либо замирал у витрины с часами, ожидая появления кукушки, то пытался подружиться с Тигром, огромным псом мясника… Словом, маленький Карел, всеобщий любимец, мог оказываться в самых невероятных местах (наверняка и на почте!) и брат с сестрой отыскивали его, чтобы привести домой и передать эту драгоценность маме…
Тогда нечего удивляться, что взрослый Карел написал сказку… про почту.
«Хотел бы я знать: если есть сказки обо всех на свете ремеслах и занятиях – о королях, принцах и разбойниках, о пастухах и рыцарях, о чернокнижниках, великанах, дровосеках и водяных, почему же не может быть хоть одной сказочки и о почтальоне? Ведь поглядите, что такое почта: это же, ей-богу, прямо какое-то заколдованное место. Кругом там всякие надписи вроде «Не курить!», и «Собак водить воспрещается», и много других страшных слов. Уверяю вас, столько объявлений и заклятий не найдешь в конторе ни у одного чародея.
В общем, сразу видно, что почта – место таинственное и необыкновенное…»
Что ж, дорогие ребята, убедитесь в этом сами.

Рецензии

Крконоша-действительно интересный край,Галина.Я там бывал.И совсем недавно тоже.Чапека люблю и считаю оригинальным автором.А Бориса Заходера - добрым сказочником.Вот такой новогодний букет:красота,оригинальность,доброта!С новым годом Вас.Искренне АР

Да, Пусть процветают Крконоши, и этот благодатный край, где рождаются сказки. Спасибо, Александр. Добра, Вам, здоровья и юмора(для здоровья). С Новым годом. Галина.

Ежедневная аудитория портала Проза.ру - порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Как король покупал Неведому Зверушку.

Правил в стране Жуляндии один король, и правил он, можно сказать, счастливо, потому что, когда надо, - все подданные его слушались с любовью и охотой. Один только человек порой его не слушался, и был это не кто иной, как его собственная дочь, маленькая принцесса.

Король ей строго-настрого запретил играть в мяч на дворцовой лестнице. Но не тут-то было! Едва только ее нянька задремала на минутку, принцесса прыг на лестницу – и давай играть в мячик. И – то ли ее, как говорится, бог наказал, то ли ей черт ножку подставил – шлепнулась она и разбила себе коленку. Тут она села на ступеньку и заревела. Не будь она принцессой, смело можно было бы сказать: завизжала, как поросенок. Ну, само собой, набежали тут все ее фрейлины с хрустальными тазиками и шелковыми бинтами, десять придворных лейб-медиков и три дворцовых капеллана, - только никто из них не мог ее ни унять, ни утешить.

А в это время шла мимо одна старушка. Увидела она, что принцесса сидит на лестнице и плачет, присела рядом и сказала ласково:

Не плачь, деточка, не плачь, принцессочка! Хочешь, принесу я тебе Неведому Зверушку? Глаза у нее изумрудные, да никому из не украсть; лапки бархатные, да не стопчутся; сама невеличка, а усы богатырские; шерстка искры мечет, да не сгорит; и есть у нее шестнадцать карманов, в тех карманах шестнадцать ножей, да она ими не обрежется! Уж если я тебе ее принесу – ты плакать не будешь. Верно?

Поглядела принцесса на старушку своими голубыми глазками – из левого еще слезы текли, а правый уже смеялся от радости.

Что кошка умела

Как вы уже слышали, кошку звали, собственно говоря, Мурка; но принцесса надавала ей еще целую кучу всяческих имен: Киса, Кисонька, Кисочка и Кисюра, Кошенька, Кошечка, Коташка и Котуська, Мурмашонок, Мурлышка и Мурзилка, Кисёнок, Чернушка, Пушок и даже Пусенька. Теперь вам понятно, как принцесса ее полюбила. Поутру, едва открыв глаза, она первым делом искала свою Кисоньку и находила ее у себя в постели; Мурка, лентяйка, нежилась на одеяле и только мурлыкала, чтобы сделать вид, будто она что-то делает. Потом они обе умывались, Мурка, врать на стану, гораздо чище, хоть и без мыла, просто лапкой и язычком; чистенькой оставалась она и тогда, когда принцесса уже вымажется ног до головы, как это удается только ребятам.

В сущности, Мурка была кошка, как все кошки. Одно отличало ее от обычных кошек: она любила дремать, сидя на королевском троне, а этого обычные кошки, как правило, не делают. Может быть, она при этом вспоминала, что ее дальний родственник Лев – не кто иной, как царь зверей. Но ручаться за это нельзя. Умела Мурка мурлыкать; отлично умела ловить мышей; умела видеть в темноте; умела шипеть так страшно, что и у змей стыла кровь в жилах; умела лазить по деревьям и залезать на крыши и оттуда на всех свысока поглядывать.

С придворным псом, по имени Буфка, она сначала поссорилась, а потом подружилась. Они так подружились, что даже начали друг другу во многом подражать: Мурка научилась бегать за принцессой, как собачонка, а Буфка, подсмотрев, как Мурка приносит к подножию трона пойманных мышей, приволок к ногам короля здоровенную кость, найденную им где-то на свалке. Правда, его никто за это не похвалил.

А однажды они вдвоем даже поймали жулика, который забрался в сад.

Много еще чего умела Мурка, но если обо всем рассказывать, то нашей сказке не будет конца. Поэтому я вам только скоро-наскоро расскажу, что она умела ловить лапкой рыбу в речке, любила есть салат из огурцов, ловила птичек, хотя это ей строго запрещалось, и при этом выглядела словно ангел без крыльев, и еще она умела так мило играть, что можно быть весь день ею любоваться.

Как сыщики ловили Волшебника.

Раз уж мы заговорили обо всем, что умеет делать кошка, надо сказать еще вот о чем.

Принцесса где-то от кого-то слышала, что кошка, даже если падает с большой высоты, всегда упадет на ноги и при этом с ней ничего плохого не случится.

Вот она и решила это проверить: схватила Мурку, залезла на чердак, выбросила кошку из слухового окна и поскорее высунулась наружу – посмотреть, действительно ли ее кошка упадет на ноги.

Но Мурка упала не на ноги, а на голову какому-то прохожему, который случайно оказался как раз под окном. И – то ли Мурка слишком крепко уцепилась когтями за его голову, то ли ему еще что-нибудь не понравилось - кто его знает, только он не дал кошечке спокойно посидеть у себя на голове, на что, вероятно, надеялась принцесса, а, наоборот, снял Мурку оттуда, сунул ее за пазуху и поспешно удалился в неизвестном направлении.

С громким ревом принцесса помчалась с чердака вниз прямо к королю-батюшке.

Как знаменитый Сидни Холл поймал Волшебника

Обо все этом Сидни Холл, знаменитый американский сыщик, прочитал в газете. Он решил сам попытать счастья. Сидни Холл переоделся миллионером, сунул в карман револьвер и отправился в Европу. Прибыв туда, он немедленно представился начальнику полиции, который во всех подробностях рассказал ему об охоте на Волшебника.

Как вы видите, - закончил начальник полиции, - действительно совершенно невозможно представить этого злодея в суд.

Сидни Холл только улыбнулся.

Самое большее через сорок дней об будет сидеть у вас в тюрьме!

Не может быть! - закричал начальник.

Как судили Волшебника.

Когда знаменитый Сидни Холл доставил арестованного Волшебника в тюрьму, судебный процесс об украденной кошке смог наконец начаться.

За высоким столом восседал, как на троне, судья доктор Корпус Юрис, который был столь же толст, сколь и строг. На скамье подсудимых сидел Волшебник со скованными руками.

Встань, негодяй! – крикнул ему доктор Корпус. – Ты обвиняешься в том, что похитил Мурку, королевскую кошку, здешнюю уроженку, возраст один год. Признаешься ты в это, несчастный?

Да, - тихо сказал Волшебник.

Ты лжешь, мерзавец! – загремел судья. – Я не верю ни одному твоему слову. Какие у тебя есть доказательства? Эй вы там! Пригласите свидетельницу – нашу сиятельную принцессу.

Собачья сказка

Пока телега моего дедушки, мельника, развозила хлеб по деревням, возвращаясь обратно на мельницу с отборным зерном, Воржишека знал и встречный и Поперечный… Воржишек, сказал бы вам каждый, - это собачка, что сидит на козлах возле старого Шулитки и смотрит так, будто это она лошадьми правит. А ежели воз помаленьку в гору подымается, так она давай лаять, и, глядишь, колеса завертелись быстрей, Шулитка защелкал кнутом, Ферда и Жанка - лошадки дедушки нашего влегли в хомуты, и весь возик весело покатил до самой деревни, распространяя вокруг благовоние хлеба-дара божия. Так разъезжал, милые детки, покойник Воржишек по всему приходу.

Ну, в то время не было еще автомобилей этих шальных; тогда ездили полегоньку, чинно и чтоб слышно было. Ни одному шоферу так не щелкнуть кнутом, как покойный Шулитка щелкал - царство ему небесное, и языком на коней не причмокнуть, как он умел это делать. И ни с одним шофером не сидит рядом умный Воржишек, не правит, не лает, не наводит страху - ну ровно ничего. Автомобиль пролетел, навонял - и поминай как звали: только пыль столбом! Ну, а Воржишек ездил малость посолидней. За полчаса люди прислушиваться, принюхиваться начинали “Ага!” - говорили. Знали, что хлеб к ним едет, и на порог встречать выходили. Дескать, с добрым утром! И глядишь, вот уже подкатывает дедушкина телега к деревне, Шулитка прищелкивает языком, Воржишек лает на козлах, да вдруг - гоп! - как прыгнет Жанке на спину (и то сказать: спина была - будь здоров: широкая, как стол, за который четверо усядутся) и давай на ней плясать, - от хомута до хвоста, от хвоста до хомута так и бегает да пасть дерет от радости: “Гав, гав, черт меня побери! Ребята, ведь это мы приехали, я с Жанкой и с Фердой! Ура!” А ребята глаза таращат. Каждый день хлеб привозят и всегда такое ликование - помилуй бог! Будто сам император приехал!.. Да, говорю вам: так важно давно уж никто не ездит, как в Воржишеково время ездили.

А лаять Воржишек умел: будто из пистолета стрелял. Трах! - направо, так что гуси от страху бегут, бегут со всех ног, пока не остановятся в Полице на рынке, сами не понимая, как они там очутились. Трах! - налево, так что голуби со всей деревни взовьются, закружат и полетят куда-нибудь к Жалтману, а то и на прусскую сторону. Вот до чего громко умел лаять Воржишек, эта жалкая собачонка. И хвост у него чуть прочь не улетал, так он махал им от радости, что ловко напроказил. Да и было чем гордиться: такого громкого голоса ни у одного генерала и даже депутата нет.

А было время, когда Воржишек совсем лаять не умел, хоть был уже большим щенком и зубы имел такие, что дедушкины воскресные сапоги изгрыз. Надо вам рассказать, как дедушка к Воржишеку или, лучше сказать, Воржишек к дедушке попал. Идет раз дедушка поздно из трактира домой; кругом темно, и он, оттого что навеселе, а может, чтоб нечистую силу отогнать, дорогой пел. Вдруг потерял он впотьмах верную ноту, и пришлось ему остановиться, поискать. Принялся искать - слышит кто-то плачет, повизгивает, скулит на земле, у самых его ног. Перекрестился дедушка и давай рукой по земле шарить: что такое? Нащупал косматый теплый комочек, мягкий как бархат, - в ладони у него поместился. Только он взял его в руки, плач перестал, а комочек к пальцу дедушкиному присосался, будто тот медом намазан.

“Надо рассмотреть получше.” - подумал дедушка и взял его к себе домой, на мельницу. Бабушка, бедная, ждала дедушку, чтобы “доброй ночи” ему пожелать; но не успела она рот раскрыть, как дедушка, плут эдакий, говорит ей:

Птичья сказка

Конечно, дети, вы не можете знать, о чем говорят птицы. Они разговаривают человеческим языком только рано утром, при восходе солнца, когда вы еще спите. Позже, днем, им уже не до разговоров: только поспевай - здесь клюнуть зернышко, тут откопать земляного червячка, там поймать мушку в воздухе. Птичий папаша просто крылья себе отмахает; а мамаша дома за детьми ухаживает. Вот почему птицы разговаривают только рано утром, открывая у себя в гнезде окна, выкладывая перинки для проветривания и готовя завтрак.

Брым утром, - кричит из своего гнезда на сосне черный дрозд, обращаясь к соседу-воробью, который живет в водосточной трубе. - Уж пора.

Чик, чик, чирик, - отвечает тот. - Пора лететь, мошек ловить, чтобы было что есть, да?

Верно, верно, - ворчит голубь на крыше. - Просто беда, братец. Мало зерен, мало зерен.

Так, так, - подтверждает воробей, вылезая из-под одеяла. - А все автомобили, знаешь? Пока ездили на лошадях, всюду было зерно, - а теперь? А теперь автомобиль пролетел - на дороге ничего. Нет, нет, нет!

Сказка про водяных

Если вы, ребята, думаете, что водяных не бывает, то я вам скажу, что бывают, и ещё какие!

Вот, например, хоть бы и у нас, когда мы ещё только на свет родились, жил уже один водяной в реке Упе, под плотиной, а другой в Гавловицах - знаете, там, возле деревянного мостка. А ещё один проживал в Радечском ручье. Он-то как раз однажды пришёл к моему папаше-доктору вырвать зуб и за это ему принёс корзинку серебристых и розовых форелей, переложенных крапивой, чтобы они были всё время свежими. Все сразу увидели, что это водяной: пока он сидел в зубоврачебном кресле, под ним натекла лужица. А ещё один был у дедушкиной мельницы, в Гронове; он под водой, у плотины, держал шестнадцать лошадей, потому-то инженеры и говорили, что в этом месте в реке шестнадцать лошадиных сил. Эти шестнадцать белых коней всё бежали и бежали без остановки, потому и мельничные жернова всё время вертелись. А когда однажды ночью дедушка наш умер, пришёл водяной, выпряг потихоньку все шестнадцать лошадей, и мельница три дня не работала. На больших реках есть водяные-велиководники, у которых ещё больше лошадей - скажем, пятьдесят или сто; но есть и такие бедные, что у них и деревянной лошадки нет.

Конечно, водяной-велиководник, скажем, в Праге, на Влтаве, живёт барином: у него есть, пожалуй, и моторная лодка, а на лето он едет к морю. Да ведь в Праге и у иного мошенника-греховодника порой денег куры не клюют, и раскатывает он в автомобиле - ту-ту! - только грязь летит из-под колёс! А есть и такие захудалые водяные, у которых всего добра - лужица с ладонь величиной, а в ней лягушка, три комара и два жука-плавунца. Иные прозябают в такой мизерной канавке, что в ней и мышь брюшка не замочит. У третьих за целый год только и доходу, что пара бумажных корабликов и детская пелёнка, которую мамаша упустит во время стирки... Да, это уж бедность! А вот, к примеру, уратиборжского водяного не меньше двухсот тысяч карпов да ещё вдобавок лини, сазаны, караси и, глядишь, здоровенная щука... Что говорить, нет на свете справедливости!

Водяные вообще-то живут одиноко, но так раз-два в году, во время паводка, собираются они со всего края и устраивают, как говорится, окружные конференции. В нашем краю всегда съезжались они в половодье на лугах возле Кралова Градца, потому что там такая красивая водная гладь, и прекрасные омуты, и излучины, и затоны, выстланные самым мягким илом высшего сорта. Обычно это жёлтый ил или немного коричневатый, если же он красный или серый, то он уже не будет таким нежным, словно вазелин... Так вот, найдя себе подходящее место, все они усаживаются и рассказывают друг другу новости: скажем, что в Суховершиче люди облицевали берег камнем, и тамошний водяной... как, бишь, его?.. старый Иречек, должен оттуда переселиться; что ленты и горшки подорожали - просто беда: водяному, чтобы кого-нибудь поймать, приходится покупать ленточек на тридцать крон, а горшок стоит минимум три кроны, да и то с браком, прямо хоть бросай ремесло и берись за что-нибудь другое! И тут кто-то из водяных рассказывает, что яромержский водяной Фалтыс... ну, тот, рыжий!..уже подался в торговлю: продаёт минеральные воды; а хромой Слепанек стал слесарем и чинит водопроводы; и многие другие тоже переменили профессию.

Понимаете, ребятишки, водяной может заниматься только тем ремеслом, в котором есть что-нибудь от воды: ну, например, может быть он подводником или проводником, или, скажем, может писать в книжках вводную главу; или быть заводилой или водителем трамвая, или выдавать себя за руководителя или за хозяина завода, - словом, какая-нибудь вода тут должна быть.

Разбойничья сказка

Это было страшно давно, - так давно, что даже покойный старый Зелинка не помнил этого, а он помнил даже моего покойного толстяка прадедушку. Так вот давным- давно на горах Брендах хозяйничал славный злой разбойник Лотрандо, самый свирепый убийца, какого только видел свет, с двадцать одним своим приспешником, пятьюдесятью ворами, тридцатью мошенниками и двумястами пособниками, контрабандистами и укрывателями. И устраивал этот самый Лотрандо засады на дорогах - либо в Поржич, либо в Костелец, а то и в Гронов, так что поедет в тех местах какой извозчик, купец, еврей или рыцарь на коне, Лотрандо сейчас на него накинется, гаркнет во все горло и обдерет как липку; и должен был еще радоваться тот бедняга, что Лотрандо не зарезал его, не застрелил, либо на суку не повесил. Вот какой был злодей и варвар этот Лотрандо!

Едет себе путник путем-дорогой, "но-но, н-но, пошел, пошел" - на лошадок покрикивает да о том, как бы повыгоднее товар свой в Трутнове продать, мыслью тешится. Пот дорога лесом пошла и начнет его страх перед разбойниками брать, ну, он песенку веселую запоет, чтоб не думать об этом. Вдруг откуда ни возьмись - огромный детина, ни дать ни взять гора, - шире господина Шмейкала или господина Ягелека в плечах, да головы на две выше их, да бородатый такой, что и лица не видно. Встанет такой мужичище перед лошадью и заревет: "Кошелек или жизнь!" - да наставит на купца пистолет - толщиной что твоя мортира. Купец, понятно, деньги отдаст, а Лотрандо у него и телегу, и товар, и коня заберет, кафтан, штаны, сапоги с него стащит, да еще кнутом разочка два вытянет, чтоб легче бедняге домой бежалось. Говорю вам, прямо висельник был этот Лотрандо.

А как во всей округе других разбойников не было (был один возле Маршова, да против Лотрандо - просто марала), Лотрандово разбойничье предприятие преотлично шло, так что он очень скоро богаче иного рыцаря стал. И вот, имея малого сыночка, стал старый разбойник соображать: "Отдам-ка я, мол, его в ученье, пускай оно хоть в несколько тысяч влетит, я это себе позволить могу. Пускай немецкому научится и французскому, всяческие там деликатности - "бит-ш?йн" (

Сказано - сделано. Взял он маленького Лотрандо, посадил его перед собой на седло и поскакал в Броумов. Остановился там у ворот монастыря отцов-бенедиктинцев, ссадил сыночка с коня и, громко бренча шпорами, - прямо к отцу настоятелю.

Вот, ваше преподобие, - говорит грубым голосом, - отдаю вам этого мальчонку на воспитание, чтобы вы его есть, сморкаться и танцевать научили, и "битш?йн" да "же-вузем" говорить, - словом, всему, что полагается знать и уметь кавалеру. И вот вам, - говорит, - на это дело мешок дукатов, луидоров, флоринов, пиастров, рупий, наполеондоров, дублонов, рублей, талеров, гиней, серебряных гривен и голландских золотых, и пистолей, и соверенов, чтоб он жил здесь у вас, как маленький принц.

Сказки Карел Чапек

Карел Чапек (чеш. Karel Сapek; 9 января 1890 - 25 декабря 1938) - один из самых известных чешских писателей XX века, прозаик и драматург.

Автор знаменитых пьес «Средство Макропулоса» (Vec Makropulos, 1922), «Мать» (Matka, 1938), «R.U.R.» (Rossumovi Univerzální Roboti, 1920), романов «Фабрика абсолюта» (Továrna na absolutno, 1922), «Кракатит» (Krakatit, 1922), «Гордубал» (Hordubal, 1933), «Метеор» (Povetron, 1934), «Обыкновенная жизнь» (Obycejný zivot, 1934; последние три образуют т. н. «философскую трилогию»), «Война с саламандрами» (Válka s mloky, 1936), «Первая спасательная» (První parta, 1937), «Жизнь и творчество композитора Фолтына» (Zivot a dílo skladatele Foltýna, 1939, не закончен), а также множества рассказов, эссе, фельетонов, сказок, очерков и путевых заметок. Переводчик современной французской поэзии.

Карел Чапек родился 9 января 1890 года в Мале-Сватонёвице близ Трутнова, Австро-Венгрия (ныне Чешская Республика), в семье Антонина Чапека; он стал третьим и последним ребёнком в семье. Это был курортный городок, в котором также была развита горная промышленность. Здесь отец Карела работал врачом при курортах и горных рудниках.

В июле того же года семья переехала в город Упице, где Антонин Чапек открыл собственную практику. Упице был быстро расширяющимся городком ремесленников; Чапеки жили в окружении сапожников, кузнецов и каменщиков, часто посещали дедушку и бабушку Карела, которые были фермерами. Детские воспоминания отразились на творчестве Чапека: он часто изображал в своих произведениях обычных, заурядных людей.